Триумф Анжелики. Часть 3. Глава 13 - читать онлайн

Наутро Анжелика навестила Абигаэль. Та вернулась в дом и нашла там своих дочерей. Но она была грустной. — Он не появился. Меня предупредили, что у него дела. Возникли проблемы с бостонскими рыбаками, которые находятся в Мон-Дезерте. Я все думаю, когда он вернется. — Воспользуемся его отсутствием, чтобы спокойно поговорить. Абигаэль, расскажите мне наконец, что произошло с Севериной и повлекло гнев ее отца против нее и, кажется, против меня.

Зная возраст девушки, Анжелика подозревала, что здесь сыграло роль какое-то любовное приключение.

— Габриэль сердится на вас, потому что считает вас виновной в том, что вы взяли ее в путешествие в прошлом году, где она встретила разных людей, вредных для ее воспитания и чистоты. Он не устает повторять, что вы дурно повлияли на нее.

— Ближе к делу! Это все очень непонятно.

Бедная Абигаэль никак не могла решиться. Признание было таким трудным. Она повторялась, путалась и, наконец, начала с другой стороны.

— Зима была очень трудной. Габриэль был все время в плохом расположении духа. Он очень злился на вас, был в ярости. Он упрекал себя в том, что отпустил дочь, еще такую юную, вместе с вами в это путешествие в Новую Англию, где она могла поддаться многим искушениям, чему подтверждение мы, к сожалению, нашли здесь.

— Искушения! Разнузданная жизнь! И это в Новой Англии! У пуритан?! Это не кажется мне разумной мыслью. Даже у баптистов или лютеран ей не мог представиться случай…

— Однако наши подсчеты не могут нас обманывать. Именно в ходе этого путешествия она встретила там того, кто…

Наконец, «бросившись с головой» в рассказ, Абигаэль рассказала о драме, которая в этом году потрясла их мирную и счастливую семью.

Осенью, немного спустя их отъезда из Вапассу… Нет, если точнее, то позже, потому что уже выпал снег и приближалось Рождество, у Северины случилось кровотечение. К счастью, она не побоялась рассказать об этом своей приемной матери, позвав ее к себе ночью, и та, с помощью мадам Каррер, на молчание которой можно было рассчитывать, помогла девушке. У Северины был выкидыш сроком два-три месяца, случился он самопроизвольно. Это не повлекло последствий для ее здоровья. Она быстро оправилась. Но стыд и горе вошли в дом Бернов, а Северина хоть ничего и не отрицала, но на отрез отказывалась рассказать о деталях и раскаяться.

— Мы так и не добились от нее, чтобы она назвала имя того, кто с ней такое сделал. Наши размышления убедили нас в том, что она согрешила во время своей летней отлучки. Это не могло быть связано ни с одним из молодых людей Голдсборо, но больше мы ничего не знаем. Бесспорно то, что она очень дорожит этим своим воспоминанием, и она не проявила ни малейшего сожаления о случившемся. Она чуть ли не улыбалась в лицо разгневанному отцу. Единственное, что ее огорчило, это потеря ребенка, которого она тайно носила. Думаю, что она родила бы его.

На наши упреки она часто отвечала: «Госпожа Анжелика поняла бы меня». Это и разозлило Габриэля… и заставило действовать против вас.

Я сама не была слишком сурова с ней, ведь я ее приемная мать. Я ей сказала: «Северина, пора становиться взрослой, быть не такой легкомысленной и безответственной».

Но она рассердилась, потому что поняла, что мы рады, что ребенок не родился, и не разыгрался скандал.

— Она всегда была не так уж проста, — признала Анжелика. — В Ля Рошели она бы страдала от унижения, потому что она — протестантка. Это укрепило в ее характере упрямство и нежелание подчиняться воле взрослых. Но я не считаю себя виноватой, Абигаэль, в том, что ободряла ее и поддерживала ее стремление к свободе и пренебрежение правилами, которые основаны далеко не на любви к жизни и самой элементарной осторожности. Эти правила лицемерны. Но молодая девушка, которая ждет ребенка (хотя здесь и можно говорить о радости любви) — всегда грустное зрелище, всегда трагедия.

Мне жаль, что она расстроила вас, и я заверяю вас, что разделяю и понимаю ваши суждения на эту тему, хотя я и католичка, а вы — протестанты.

— Анжелика, — сказала Абигаэль, кладя ладонь на ее руку, — нас ничего не может разлучить и не разлучит никогда. Вы — моя сестра. И больше того — моя подруга. Вы многим отличаетесь от нас, это правда. Но когда вы приехали в Ля Рошель, то, казалось, в наши дома ворвался солнечный свет или свежий морской воздух в погожий день. Вы напомнили мне библейских ангелов-посланцев, которые возникают, излучая свет и напоминая, что близок день пришествия Господа, поэтому следует проснуться и не сходить с пути благочестия.

Такой вы предстали передо мной, и я приняла вас с сознанием благости, которую должно принести мне ваше присутствие, такое непривычное. Хотя, признаюсь, меня мучала ревность. Я любила Габриэля долгое время, но многое ему позволяла, это правда. Мне известно, что вы наставили его на путь истинный.

— Где он должен был заметить, что вы созданы для того, чтобы идти с ним бок о бок, вы — восхитительная Абигаэль, которую он не замечал, уткнувшись в свои конторские книги.

— Разве Бог осеняет человека своим дыханием только для того, чтобы он посвятил себя посредственной жизни? — сказала Абигаэль.

— Вашему Габриэлю повезло, что он имеет вас, и я возьму на себя труд напомнить ему об этом.

— В определенном смысле он, как и я, понимает, что именно Северина имела в виду, ссылаясь на вас, когда говорила о любви. Я тоже обязана вам тем, что научилась любить крепче, что поняла, что любовь — это дар неба, и что нужно нужно предаваться этому чувству безо всяких колебаний и угрызений совести, — добавила она, слегка покраснев. — Даже сейчас я знаю, что не смогла бы так вразумить Габриэля, как это сделали вы. Но какая разница? То, что могу дать ему я, не может больше никто, я в этом уверена. Он боится, что это может выйти за рамки дозволенного. Действительно существуют эти рамки. Моя покорность не означает сдачу позиций, это просто любовь.

Я не могу одобрить его поведения по отношению к вашим подругам из Салема, как и то, что он разгневался на вас, не имея на это повода и преувеличил вину Северины.

— Абигаэль, вы служите мне утешением. Я поняла бы ваше поклонение мужу, потому что вы — хорошая супруга, но мне приятно видеть, что вы не разочаровали меня.

— Вы научили меня держать голову высоко поднятой, Анжелика, и в данных условиях, и в более унизительных, я буду всегда держаться вашего примера. Я усвоила урок. Что только не происходило с нами на этом берегу…

— Сирики утверждает, что здесь дует дьявольский ветер, иногда или частенько.

— Страсти кипят. Ветер дует и прекращается. Когда приходит спокойствие, то все поздравляют себя, что не поддались его яростному влиянию.

— Имеете ли вы в виду Натанаэля де Рамбур? — спросила Анжелика, вернувшись к случаю с Севериной. — Но в голову приходит только он. Абигаэль, вам следовало бы поставить меня в известность раньше. Я поговорю с Севериной, а также с господином Берном. Он должен меня выслушать. Его отцовская печаль не служит оправданием его домашней тирании.

Они говорили долгое время откровенно и с удовольствием. Анжелика была единственной женщиной, которой Абигаэль могла доверить все, что лежало у нее на сердце.

— Говорят, Анжелика, что вы не покидаете «перекрестка жизни», чтобы завладеть всевозможными богатствами, которые получаете с разных сторон.

— Но не без того, чтобы иногда испытывать тревогу, сомневаться, как в данный момент. В течение этих лет все встало на свои места. Мы получили, что нам причиталось. Мы победили. И теперь я знаю, что нужно ждать новых происшествий, потому что природа не довольствуется одной победой… Может вы осуждаете меня за то, что я все время начеку, чтобы суметь вовремя понять и получить, как вы говорите, то, что идет с разных сторон.

— Я вас не только не осуждаю, но по-хорошему вам завидую. Ибо сама я не способна жить, как вы.

Еще Абигаэль признала, что ее пугает намерение Анжелики узнать будущее по картам Таро, ибо это был поступок, который еще и сегодня, и, может быть, в большей степени, чем вчера, мог бы привести человека на костер.

— Но ведь необходимо, чтобы я знала основные направления наших судеб и исход моих побед, — сказала ей Анжелика.

— Конечно. И уж я вас отговаривать не стану, — рассмеялась Абигаэль.

— Ибо мне это тоже любопытно.